Как известно, некоторые художники повторяли свои работы по несколько раз, порою по просьбам, а то и под давлением знакомых коллекционеров. Такой сюжет, многократно воспроизведенный автором, есть и в наследии Карла Брюллова. Речь о картине «Диана, Эндимион и Сатир».
Несмотря на то, что кратко я уже поделился фрагментами этого полотна в обзоре приближающегося аукциона, все же вещь не дает покоя. Во-первых, это — Брюллов, во-вторых, интересный сюжет. В-третьих, интересно, почему же так много авторских повторений именно у этой работы…
Что известно
На сегодняшний день источники упоминают четыре авторских повторения, дошедшие до нас с подтвержденным авторством. Одна из работ хранится в Пермской галерее, другой владеет Русский музей.
Еще один вариант у ГТГ, и его можно было видеть на масштабной выставке, посвященной Брюллову:
А еще один числился в частном собрании в Санкт-Петербурге. И, так как все прочие картины на местах, в Московском аукционном доме мы, вероятно, смотрим именно на вариант из частной коллекции.
Диана и Эндимион
Чтобы понять, чем интерпретация Брюллова отличается от прочих Диан и Эндимионов, нужно добавить короткую предысторию. Вообще, сюжет мифа был весьма популярен в искусстве. В живописи он отработан десятками, а, может, сотнями полотен:
Некоторые из западных картин имеются в собрании Государственного Эрмитажа. Разумеется, и наша культура откликалась на античную тематику, посвящая героям даже стихи, одно из которых упорно приписывается Плещееву, хотя и отсылает к Полежаеву:
Ты спал, о юноша, ты спал,
Когда она, богиня скал <…>
Тем не менее, просматривая разные работы, обращает на себя всегда статистически типовой набор персонажей: Диана, Эндимион, периодически возникает Амур да и плюс-минус — все. Во всяком случае Сатир, как в нашем случае, не встречается.
Диана и Эндимион и Сатир
И тут надо сразу сказать, что Брюллов игнорирует исходный миф, добавляя Сатира, опираясь на совершенно иной источник…
И сейчас мы попробуем поговорить и о первоисточнике, и о перво-первоисточнике. Художники и поэты «добрюлловской» картины отрабатывали эту тему в классическом ключе высоких жанров, опираясь на мифологию.
Согласно официальной версии, Диана (она же Артемида, а еще Селена, да и еще кое-кто) заприметила молодого пастуха и влюбилась, запросив для возлюбленного вечной жизни. Боги, конечно, сжалились, но по-своему — даровав Эндимиону вечную жизнь во сне.
Любви это не помешало, и герои даже имели совместных детей, но для Эндимиона это все было сладким сном…
Джамбаттиста Касти
Но вот, чуть до Брюллова, появляется итальянский писатель Джамбаттиста Касти (1724 — 1803), который пишет сборник стихотворных новелл, одна из которых — на сюжет уже озвученного мифа.
Пишет он их восьмистишиями, весьма, вероятно, задорными, но при этом и осовременивая отдельные сюжеты, добавляя им остросоциального контекста. Иные исследователи отмечают некоторый оммаж Боккаччо, отдельные сценки вполне сравнимы с современником — Шодерло де Лакло, но главное, что миф получился обновленным.
И добавлен туда был именно Сатир. Роль этому персонажу была отведена незавидная: заприметив влюбленных, он решил тоже добиться благосклонности Дианы, и, надо сказать, по итогу добился. Проще говоря, Диана вступила с ним в связь, о которой он всем и растрепал позднее.
Несмотря на то, что Касти во вступлении утверждает, что именно эта версия верна, а все прочие — ханжеские недомолвки, миф в этом виде особого развития не получил, и, по сути, в искусстве мы его знаем только по пересказу Брюллова.
Впрочем, оценивать талант Касти мы не возьмемся, однако, видимо, некоторая популярность у него была, во всяком случае в России, ну, а социальный подтекст, пожалуй, очевиден: история о женском падении, причем самом низком с нарушением социальной иерархии…
Брюллов
Почему именно такая версия сюжета подкупила Брюллова — можно лишь гадать, но гадать вполне обосновано.
Во-первых, это и своего рода «демарш» против академических норм: признаем, что художник берет за основу все же миф, а это — высокое искусство, рекомендованное Академией! А значит формально оставаясь на рельсах классицизма, в душе — посмеивается над каноном, по сути, рисуя «бытовую сценку» о любви и измене. К этому времени ученик Брюллова, Федотов, уже показал новый уровень живописи, который Брюллова радовал.
Как насмешка тут выглядят классические атрибуты, о которых Брюллов не забыл: вон колесница, с которой сходила к возлюбленному Диана, тут ее охотничьи собаки, выглядывает и Амур…
Во-вторых, здесь можно углядеть и более простую оппозицию — романтическую, и главные герои нарочито контрастны. Идеальные черты лица Эндимиона противопоставлены отталкивающей гримасе Сатира, на которого Диана взирает с ужасом.
Наконец, уродство Сатира — это и дань увлечению карикатурой, примеры которой, кстати, тоже можно увидеть на выставке в ГТГ:
Как бы то ни было, а вещь эта интересная, не буквальная, оригинальная… И, вероятно, действительно Брюллову нравившаяся своими художественными возможностями, которые позволили ему высказаться по-новому, иронизируя над старыми правилами Академии. А потому, возможно, и исполнена она была минимум четырежды…
Если вам интересны рассказы о выставках и картинах, загляните в мой ТГ-канал. Ссылка есть в подписи к этой публикации.